Приоритетность российского капитала во время первой послевоенной волны приватизации привела Боснию к экономической катастрофе - летом минувшего года российский магнат Олег Дерипаска решил закрыть завод Aluminij Mostar, приватизированный его компаниями в 2007 году. Алюминий и изделия из него ежегодно приносили Боснии до $300 млн. экспортных доходов, всего составлявших в 2012 году $5,1 млрд. Еще около $100 млн. дает алюминиевый прокат. Благодаря наличию на местном рынке этого полуфабриката в страну в послевоенные годы удалось привлечь инвестиции Skoda и Volkswagen, которые построили два автосборочных завода, также работающих на экспорт. Опирались на местные недорогие ресурсы алюминиевого литья и проката также боснийские фабрики производства комплектующих для Audi, BMW и Fiat. Без алюминиевого профиля не могут работать многочисленные боснийские мебельные фабрики, которые обеспечивают стране третью статью экспорта. В целом алюминиевый комплекс традиционно считается хребтом всей промышленности.

Когда в минувшем году на местный рынок перестал поступать алюминий, большинство перечисленных предприятий закрылись, работников уволили. Резкое появление избытка рабочей силы ударило по рынку труда, который и без того был отягощен безработицей. По различным подсчетам, в 2013 году, до остановки Aluminij Mostar, она охватила от 27 до 43% населения страны. Дальнейший рост безработицы подтолкнул компании других отраслей воспользоваться ситуацией, что и спровоцировало социальный взрыв.

Первая искра загорелась в сентябре прошлого года, когда менеджмент ведущей в стране угольной компании EPBiH, ободрившись наплывом штрейкбрехеров, ужесточил условия оплаты персонала. В результате более тысячи шахтеров отказались выходить на поверхность и начали угрожать захватом производства, но конфликт благодаря профсоюзам удалось притушить. Через месяц после этого на юге Боснии изза прекращения поставок дешевой алюминиевой фурнитуры начали закрываться мебельные производства, и протестные настроения опять накалились. Формально очередным поводом для уличных конфликтов, завершившихся разгромом резиденции президента Боснии, стало закрытие двух химических заводов - протестующие при этом не выдвигали политических требований, а настаивали на пересмотре проведенной в 2007-2008 годах приватизации, которая, по их мнению, имела коррупционную основу. А прикрытием коррупции была многовекторность в привлечении инвесторов и из ЕС, и из РФ.

Если бы не постоянное ерзание политиков Сараева между Москвой и Брюсселем, состояние стратегически важной для Боснии алюминиевой промышленности было бы совсем другим. Наряду с компанией «Базэл» Олега Дерипаски в 2007 году на право приватизации завода Aluminij Mostar претендовали дюжина европейских корпораций. В том числе ведущий в мире трейдер Glencore International AG, у которого был кредит и многолетний контракт с Daimler Chrysler.

Кроме него на завод претендовали алюминиевые компании Греции, остро конкурирующие с российскими производителями. Однако компании Дерипаски предложили на $10 миллионов больше стабильно работающих конкурентов, и тогдашние власти Боснии согласились продать завод российскому капиталу.

Примечательно, что в Боснии, как и в Украине, компании Дерипаски после покупки алюминиевого завода методично стали требовать от местной власти снижения цен на электроэнергию. Аналогия с Украиной вполне уместна - кроме требований очередной реформы механизма тарифообразования на рынке электроэнергии «Базэл» оказывал на Сараево давление с целью добиться коечего большего: привилегированного участия российских компаний в приватизации боснийских энергосетей и топливноэнергетического комплекса. И с этой задачей российские инвесторы тоже справились успешно - собственником единственного НПЗ Боснии Brod стала российская компания «Зарубежнефть». Эта компания входит в орбиту интересов Геннадия Тимченко, доверенного лица Владимира Путина.

Наиболее вероятным претендентом на этот НПЗ Боснии тогда считались греческие компании - в отличие от «Зарубежнефти», которая вообще не имеет опыта нефтепереработки, им принадлежит успешно работающий НПЗ в соседней Македонии. Кроме этого, потенциальные греческие инвесторы владеют месторождениями нефти в Египте, что заметно ближе к Боснии, чем нефтяные промыслы далекой Сибири. Кроме греков на боснийский НПЗ также претендовали и компании Хорватии, владельцы проходящего возле завода нефтепровода (идущая из РФ и Украины южная ветка нефтепровода «Дружба» проходит в сотне километров от завода). Но выбор Сараева был сделан за Москвой. После него на протяжении 2010-2011 годов боснийские власти беспрестанно обещали, что в нефтяную и энергетическую отрасли страны вотвот придут $1 млрд. инвестиций. Но этих денег нет до сих пор. Нет и загрузки боснийского НПЗ, который хронически работает на половину мощности якобы изза нехватки отводов земель под дополнительные сети АЗС.

Чем закончится ныне начатый в Боснии пересмотр результатов волны приватизации 2007-2008 годов, пока не ясно. Политические перипетии окутавшего эту страну кризиса меняются каждый день. А населению остается надеяться разве что на туризм, ежегодно охватывающий свыше 1 млн. человек, большинство из которых традиционно посещают бывшие четыре олимпийских горнолыжных курорта и фортификации времен войны с Сербией.

Андрей Старостин

18.02.2014 г.